История литературы в Крыму и Новом Свете
Все царствование Александра III была эпоха антисемитских оргий, в прессе, в обществе, и прежде всего в правительственных кругах. Нормативные акты, направленные не только против экономического благосостояния евреев, но и против их участия в благословениях культуры, последовали друг за другом быстро. Систематизировано предъявление обвинений в адрес евреев в антисемитской прессе. "Новое время" со своими спутниками, среди которых" наблюдатель", издаваемый Пятковским, превосходил в безудержных нападениях, не останавливался ни перед чем, даже на методично настойчивых обвинениях в ритуальном убийстве. Это встретило слабое сопротивление. Реакционные чувства доминировали не только у власти, но и у значительной части русского народа, а опровержения историка евреев С. А. Бершадского, государственного деятеля Демидова и журналистов Чичерина и К. К. Арсеньева были безрезультатными. Некоторое время спустя внимание общества привлекли попытки двух действительно влиятельных писателей защитить евреев. Отношение философа В. С. Соловьева и писателя В. Г. Короленко было более ценным, поскольку оно было вдохновлено не только жалостью, но и очевидным сознанием того, что подавление антисемитизма имеет большое значение не только для евреев, но и для христиан. Для Соловьева еврейский вопрос был христианским, а именно-христианизация арийского мира, до сих пор христианского. Будучи глубоко религиозным мыслителем и ученым-ивритом, он энергично реабилитировал Талмуд и лично старался по возможности влиять на представителей общества и власти. Гуманитарный чемпион всего, что объявлено вне закона и угнетено в России, Короленко пытался повлиять на российское общество не только художественными типами в своих прекрасных историях, но и статьями по текущим вопросам и активным участием в каждом социальном начинании, направленном на улучшение состояния евреев. Он показал, что даже при виде антисемитской линзы среднестатистический еврей со всеми своими недостатками лучше родного русского кулака, эксплуатирующего деревенское население. Некоторое время и внимание евреям уделял также уроженец Южной России Антон Чехов. Очень талантливый, но с недостаточно развитым социальным темпераментом, он изменил свое отношение к евреям в соответствии с колебаниями его социальных симпатий. Поначалу он был соавтором юмористических бумаг, но не остался далеко в стороне от клоунского навоза. После того, как он стал связан с "Новым временем", он представил в двух рассказах еще несколько проходимых, хотя и несколько отрицательных еврейских типов; он показал, что имел непосредственное знакомство с евреями и был способен отрабатывать свои впечатления в реалистичные образы. Но общее отношение русской литературы к евреям в то время можно охарактеризовать как неопределенное. Хотя агрессивные и оборонительные тенденции были отчетливо заметны, они не характеризовались тем, что является наиболее важным, а именно, пониманием сути еврейской жизни, ясным ее пониманием и способностью выражать это понимание другим. Новые ограничительные нормативные акты были встречены просто возражениями-логическими и разумными, это правда-со стороны либеральной прессы, в то время как яростно мстительные обвинения антисемитов были ответом на несколько историй из еврейской жизни, которые показали, что евреи также были людьми и были, кроме того, по большей части бедными и страданиями-так же, как и их предполагаемые жертвы.
Именно в этом состоянии русская литература была обнаружена общественным движением девяностых годов XIX века. Реакционная политика правительства стала невыносимой даже для терпеливого российского общества. Наиболее острым проявлением этой реакции стало отношение правительства и его давление к евреям. Естественно, это привлекло внимание прогрессивных русских элементов, и призыву их симпатий способствовали свидетельства растущего осознания ответственности со стороны евреев, которые, перестав считать свои интересы идентичными интересам общего русского прогресса, обратили свое внимание на конкретные потребности собственного народа и стали смело и настойчиво их объявлять. Это привело к определенным изменениям в отношении русской литературы к евреям. Его представители впервые поняли, что еврейский вопрос требует пристального внимания, что они до сих пор грешили своим безразличием и что тем самым они повредили свое собственное дело. Они понимали, пусть даже не полностью, что решение еврейского вопроса - это не только часть их предстоящей победы, но и то, что на самом деле это было предварительным условием этой победы; и само число активных участников, предоставленных евреями в финальной борьбе за полное освобождение России, показало, что их эмансипация станет самым большим вкладом в успешное завершение борьбы. Наброски из еврейской жизни постепенно занимают все больше места в российской периодике. Несчастья евреев встречаются с большей симпатией среди более культурных русских, чем это было до сих пор. Голод среди бессарабских евреев привел к призыву, к литературному ежегоднику, обращение которого поддержали наиболее известные русские писатели. Грубую антисемитскую игру обращенного еврея Литвина "контрабандисты" получила с шипениями русская молодежь, как в столице, так и в провинциях. Наконец, трагедия Кишинева привела к существованию целую литературу возмущенных протестов, индивидуальных и коллективных, от самых видных представителей русских писем. Среди них следует отметить Максима горки, всегда благожелательного к еврейским нуждам, который дал мощное описание Нижне-новгородского погрома 1882 года, свидетелем которого он был, и который после Кошиных ужасов поднял страстный протест против освобождения от наказания моральных зачинщиков преступления. Романтически преувеличенная фигура жалкого еврея в должна быть не отмечена. Более сознательное отношение русских писателей к евреям нашло слабое выражение в художественной литературе. Русские писатели, похоже, пытаются поделиться со своими читателями теми живыми и сильными впечатлениями, которые они сами получают в своих нечастых встречах с евреями. О том, что они, таким образом, обеспечивают реальный спрос, свидетельствует тот успех, который был достигнут среди русской читающей публики писателями еврейской жизни. В свое время художественные творения еврейских беллетристических писателей с трудом находили место в российских журналах. Величие таких писателей, как Леванда, прошло совершенно незамеченным среди российских читателей, которые не были знакомы с еврейской периодической прессой (на русском языке). С другой стороны, рассказы Коган-Наумова, Хина, Юшкевича нашли место в общих журналах и немалый успех в отдельных изданиях, которые печатались на то время в Крыму и доходили до Нового Света.